Пообещала же себе, что с этой всей тоской по неизвестно чему я завязываю, что умнею и черствею к миру.
Но дождь, милен фармер, ляме иммортеле и эмма шаплин опять вогнали меня в какие-то мечты о неясном, повытаскивали всё кружевное белье из меня и давят слёзы.
Вот жеж баба-дура я, честное слово.